В сердце тьмы - Страница 75

Позже девушки принесли перевязь, рубаху, штаны, куртку и сапоги. Кирененскую одежду, которую я не носил с того времени, как сгорел мой дворец.

Мужчина в одежде монаха-воина сидел подле купола в позе медитации со склоненной головой – и не двигался.

Ждал меня. А потом – поднялся, опер на плечо свою глевию и молча повел меня идеально ровной плоскостью, между двумя рядами бьющихся на ветру клановых флажков.

– Не говори никому, кто ты такой, – заговорил. – Ни мне, ни тохимону. Ты Носитель Судьбы, и слишком легко можешь изменить то, что должно произойти.

– Тогда что мне говорить?

– Правду. Но только ту ее часть, что необходима.

Предводитель сидел в другом куполе, на седле, поставленном под стену, – как на троне. Был это худой мужчина с аристократичным лицом и гривой седых волос. На нем были штаны и туника цветов двадцатого тимена, сверху наброшена кирененская куртка с бахромой клана Скалы. В руке, упертой в бедро, он сжимал кубок; у ног его стояла тыква с пальмовым вином. Он же заботливо ощупывал пальцем зуб. Из мебели в помещении был лишь маленький светлый столик с развернутой картой, и еще один, на котором стояли стаканы. На полу лежало несколько матов. Под искривленной стеной я заметил деревянную стойку, на которой висел доспех тяжелой кавалерии и старый кирененский шлем с глубоким затылком, наносником и нащечниками.

Я охватил кулак ладонью и слегка поклонился.

– Каи-тохимон…

Он чуть склонил голову. Я уселся на циновке и обхватил себя руками. Я все еще трясся, зубы мои стучали. Я не хотел ни с кем разговаривать, не хотел никого видеть. В тот момент мне хотелось свернуться клубком и заплакать.

– Значит, это и есть твой Носитель Судьбы? – обратился тохимон к монаху.

Тот кивнул, похрустывая кольчугой.

– Их должно быть двое.

– Есть еще мой товарищ, тохимон, но я не знаю, жив ли он. Прошу позволь мне его увидеть. Я знаю, что его мучают кебирийскими иглами, как мучили меня самого!

– Я это прекратил, – произнес монах из-за сверкающей завесы. – Прекратил сразу, едва узнал, что следопыты доставили двух людей, пойманных на аширдымском тракте. Но твой товарищ – амитрай. Жрец Праматери по имени Ундай Чекедей.

Я покачал головой.

– Это Брус, сын Полынника. В дороге ему пришлось притворяться жрецом Чекедеем, и в храме он принял укус странного, измененного силой урочища скорпиона. Это некий обряд. И тогда в голове его все перемешалось. Теперь в ней живет двое людей: Чекедей, которого он выдумал, и он сам. Если Брус умер от ваших игл… – мой голос сломался.

Стало тихо. Монах-воин нырнул под свою кольчугу и достал небольшую закупоренную тыкву.

– Пей маленькими глотками, парень. Так долго, пока не почувствуешь себя лучше. Твой товарищ жив.

– Кебириец может его вылечить, – отозвался тохимон.

– Этот пес больше к нему не притронется!

– Он ни в чем не виноват, – сказал монах. – Он просто нож. Ножом можно взрезать чирей или проткнуть сердце. Все зависит от того, кто его держит. Проклинай нас, тех, кто держит рукоять, а не мертвую сталь. Эти кебирийцы в остальные дни лечат, а их иглы совершают чудеса. Знаю, тебе непросто, парень, но попытайся нам доверять. У нас есть здесь люди, которые пережили такие ужасы, что это отняло у них разум. Мои порошки, молитвы и травы не в силах им помочь, но иглы Н’Гвембы вернули им рассудок и спокойствие. Мы займемся твоим товарищем, тем более что мы его и обидели.

– Я – Фитиль, сын Кузнеца, каи-тохимон клана Скалы, – произнес внезапно мужчина, сидящий на троне из седла таким тоном, словно мы его игнорировали. – Я предводительствую остатками этого народа, главным образом беглецами из разных отрядов армии, и немногими гражданскими. Женщинами, детьми, стариками. Когда необходимо дать всем есть и пить, кажется, что это много, но если амитраи нас найдут, выяснится, что нас – едва горсточка. Узел и его следопыты следят, чтобы нас не нашли храмовые шпионы, и делают они это хорошо. Обычно не ошибаются. Но мой друг, просвещенный монах-воин по имени Мрак, обычно тоже не ошибается. Один утверждает, что ты – смертельная угроза и тебя необходимо убрать. Второй – что ты тот, кто может изменить нашу судьбу и сделать так, что мы выживем. Кому мне верить, парень? Что мне скажешь ты сам?

Мрак сунул руку под кольчугу и достал молитвенный цилиндр. Я смотрел, как он умело вращает кольца, перемешивая покрытые знаками камни вокруг оси и между кольцами, как складывается новый узор. Если ему удастся сложить камни, возможно, он сумеет прочесть ответ.

– Я не знаю, что означает то, что я Носитель Судьбы. Я – Филар, сын Копейщика из клана Журавля. В ночь, когда пал Тигриный Трон, я получил от императора миссию. Стараюсь ее выполнить. Но я не знаю смысла миссии и не понимаю ее. Владыка Тигриного Трона приказал мне кое-куда добраться, но не раскрыл зачем. Не приказывал мне ни с кем встречаться и не велел передавать никаких вестей, вообще ничего. Полагаю, коль скоро Первый Всадник погиб и уже нет императорской династии, я должен остаться здесь. Встать у твоего бока, тохимон. Я кирененец, и мое место здесь. Я тут – единственный живой придворный императора. Это может привлечь больше людей под твои знамена, хотя бы и тех из клана Журавля, кто уцелел.

– Императорский двор… – сказал Фитиль в задумчивости. Мрак вращал кольца, я слышал пощелкивания элементов. – Кирененская династия, созданная Перевернутым Журавлем. Изменником. Династия Тенджарук. Это амитрайские дела, Филар. Мы, кирененцы, не обладаем единственной властью над всеми. У нас нет императоров. Клан Журавля ничем не лучше клана Пса, Льда или Ручья. Так было некогда, так стало снова. Время течет, а жизнь совершает круг. Все изменяется, чтобы снова стать самим собой. Я не хочу быть императором. Я – лишь первый среди равных. Я – полевой вождь недобитков. Но если мы выживем, вернусь на свое место. Во главу моего клана – и никуда больше.